Maria Lobanova. Poeta. Nació en 1980 en Tula. Estudió derecho en la Nueva Universidad Rusa. Vive en Moscú y es abogada. Escribe textos desde 2019. Participó en las lecturas en apoyo a las hermanas Xachaturian, celebradas en Moscú en julio de 2019. Sus textos han sido publicados en la revista Novaya Yunost’, syg.ma/f-writing, Polutona, Soloneba, Circus "Olympus" + TV, Artikulyatsya, Literratura, nowarpoetry.com, y en el Periódico Literario. Participó del seminario de Dmitry Vodennikov “Poesía” y del laboratorio de la Escuela de prácticas literarias “Escritura Feminista”. Sus textos han sido traducidos al polaco y publicados en las revistas polacas “Wakat” y “Drobiazgi”. Es autora de Drilbu, su primer libro de poesía publicado hace unos meses. La traducción es de Indira Díaz.
***
querida
sueño, cómo podríamos encontrarnos en Bósforo
o da igual donde sea, alimentar a las gaviotas con las manos
beber café salado, preparado en arena caliente,
bajo la lejana voz del mulá
escribir un mensaje en ruso en una botella a algún trans-marinero desde el trans-futuro
(ayer supe que, en la gorra de beisbol, que uso, está escrito «US NAVY»)
dibujar el mapa del cielo estrellado a través de nuestros lunares,
como si fuera un molde para hornear en casa
escuchar el silencio y la respiración la una de la otra–
me pregunto, si coincidimos en el ritmo
o si yo respiro más rápido, y si coincidiremos, por ejemplo,
una vez cada media hora, y después nuevamente volveremos a nuestras órbitas
a veces me parece, que le escribo a un prisionero
en una cárcel de máxima seguridad con cita una vez al año
para que no olvide, que en algún lugar hay una mujer, cuya cabeza
vive en una maleta y a la que algunas veces le duelen los riñones, como hoy,
por ejemplo, y el día se transforma en una búsqueda por la supervivencia
(ayer tontamente comí caldo de cordero)
una que sonríe, como quien va, con el pensamiento
sobre un alambre de púas y un enrejado en el cielo
toda mi feminidad – es como una cabeza de diente de león
mírame en todo mi polen
como si le debiera a alguien la capitulación del escape de mí misma
ahora ha llegado el momento de ajustar las cuentas
es por completo un presente torpe ¿verdad?
torpe, como este poema, como mi respiración
de algún modo estoy aterrorizada de que haya países y fronteras
de que exista la palabra «guerra» y la palabra «muerte»
de quedarme en medio de estas palabras, como el vómito, intentando imaginarme
como un alfil de ajedrez burlando a la reina enemiga
escribe para mí sólo dos palabras, no necesito más
para abandonar el campo blanco y negro
y levantarme entre tus palabras, como entre una madre y un padre
para que no tenga necesidad de elegir entre el vestido de mujer
y la loción masculina para después de afeitar con aroma a fresca mañana
no quiero cumplir con nada, con ninguna expectativa
quiero sentir tus manos, y no las teclas
si hay misericordia, entonces habrá un poco más de libertad
y en libertad condicional podrás salir
***
любимая
мечтаю, как мы сможем встретиться на Босфоре
или всё равно где, и кормить чаек из рук
пить подсоленный кофе, сваренный на горячем песке,
под доносящийся издалека голос муллы
писать в бутылку послание на русском какому-нибудь транс-моряку из транс-будущего
(вчера узнала, что на бейсболке, которую я ношу, написано «ВМС США»)
рисовать карту звёздного неба по нашим родинкам,
словно это форма для выпечки дома
слушать тишину и дыхание друг друга —
интересно, мы совпадаем по ритму
или я дышу быстрее, и мы будем совпадать, к примеру,
раз в полчаса, а потом опять уходить на свои орбиты
иногда мне кажется, что пишу заключённому
в колонию строгого режима со свиданкой раз в год
чтобы он не забыл, что где-то есть женщина, голова которой
живёт на чемодане и у которой иногда болят почки, например,
как сегодня, и день превращается в квест по выживанию
(вчера по глупости съела бараний бульон)
которая улыбается, как поехавшая, при мысли
о колючей проволоке и решётке на небе
всё моё женское — словно головка цветущего одуванчика
смотрит на меня во всю свою пыльцу
словно я задолжала кому-то капитуляцию побега от самой себя
и теперь настал момент расплаты
совсем нескладное настоящее, правда?
нескладное, как это стихотворение, как моё дыхание
я в каком-то ужасе от того, что есть страны и границы
что есть слово «война» и слово «смерть»
что я стою посреди этих слов, как рвота, и пытаюсь представить
себя шахматным слоном и обмануть вражескую королеву
напиши мне всего два слова, больше не нужно
чтобы я ушла с чёрно-белого поля
и встала между твоими словами, как между матерью и отцом
чтобы мне не нужно было выбирать между женским платьем
и мужским лосьоном после бритья с ароматом свежего утра
не хочу ничему соответствовать, никаким ожиданиям
хочу чувствовать твои руки, а не клавиши ноута
если есть милость, то пусть свободы будет чуточку больше
и ты сможешь выйти по удо
Blues
me gustan las fotos, en las que estoy antes de la guerra
y aún más las de antes de la muerte de mamá y papá
y todavía son mejores las de antes, de que yo rompiera con mi primera novia
las de cuando yo sabía divertirme y bromear sin pesar
y me iban bien los pañuelos
¿me recuerdas así, primera novia mía?
recuerdas cómo hicimos el amor por vez primera y yo me asusté
horriblemente, al ver la sangre en mis dedos, que resultó ser — el periodo
recuerdas, cómo dejé mi anillo de plata con un escarabajo
en aquella torre — para prometer al viento que nunca me apropiaría de ti
y cómo nosotras arrancamos de Gavriusha
el deseo de un niñito de seis años de convertirse en el hombre araña
o de cómo me robaron mi sombrero favorito, bordado con cuentas
del abuelo, y tú fuiste a la policía en Vaska para averiguar
y cómo canté Letova y Vasileva en Truba en un estropeado trembite
y se quejaban y tropezaban mis dedos
o cómo metíamos durante la noche en alguna de las residencias
en el malecón del Neva panfletos del Partido de los pensionados
para a primera hora de la mañana comer la ganancia en Mcdonalds
incluso recuerdo su emblema con un corazón))
nunca olvidaré el verdor de aquel mayo a las 4 de la mañana, cuando me levanté
para mi primer trabajo por especialidad, y tú me esperabas en casa
me pagaron cinco lanas y media y casi todo se fue
por el caño cerca del canal Griboyedov, en el cual vivíamos sobre un colchón rayado
hasta ahora tengo en casa de mis progenitores tu foto de aquel mayo
recuerdas mi primer sueño de claridad después de la phowa
en el golfo de Finlandia, el cual me llevó dos semanas
y cómo leía entusiasmada en el metro la guía sobre la vida y la muerte
en traducción de B G
y cómo nosotras discutimos a causa de la tonta dracaena
y tú me dijiste, que amabas a un escultor, y que hace mucho que nosotras ya no estábamos bien
este es un viejo blues, inspirado en una vieja foto
de cuando yo era joven y estaba enamorada
han pasado muchos años, media vida, y aún recuerdo
el pequeño lunar en el lugar secreto
y las esposas de boa rosada, que me regalaste en mi cumple
en una caja bajo el pastel, cómo se atascó un poco la cerradura
sabes, a veces necesito escribir un poco sobre esto
porque si no lo escribo, podría parecer
que nunca pasó nada
БЛЮЗ
мне нравятся фотки, где я до войны
а ещё лучше до смерти мамы и отца
а ещё лучше до того, как я рассталась со своей первой девушкой
когда я умела веселиться и шутить без печали
и мне так шли банданы
помнишь меня такой, моя первая девушка?
помнишь, как мы занимались любовью первый раз и я жутко
перепугалась, увидев на пальцах кровь, оказалось — месячные
помнишь, как я оставила своё серебряное кольцо со скарабеем
на той башне — в зарок ветру никогда не присваивать тебя
а как мы стащили из пасти Гаврюши
желание шестилетнего мальчугана стать человеком-пауком
или как у меня увели мою любимую шляпу, расшитую бусинами
деда, и ты пошла в ментовку на Ваське разбираться
а как я пела Летова и Васильева в Трубе на покоцанной трембите
и у меня ныли и грубели пальцы
или как мы всю ночь разбирали в каком-то из дворцов
на набережной Невы агитлистовки Партии пенсионеров
чтобы ранним утром проесть выручку в Макдаке
я даже помню их эмблему с сердечком))
никогда не забуду ту майскую зелень в 4 утра, когда я вставала
на свою первую работу по специальности, а ты ждала меня домой
мне платили пять с половиной косарей, и почти всё уходило
на кишку возле канала Грибоедова, в которой мы жили
на полосатом матрасе
у меня до сих пор в доме предков стоит твоя фотка с того мая
а помнишь мой первый сон ясности после пховы
на Финском заливе, от которого меня носило две недели
как я взахлёб читала в подземке путеводитель по жизни
и смерти в переводе БГ
а как мы поссорились из-за дурацкой драцены
и ты сказала мне, что любишь скульптора, а у нас давно всё не ок
это старый блюз, навеянный старой фоткой
когда я была юной и влюблённой
столько лет прошло, полжизни, а я до сих пор помню твою
крошечную родинку в тайном месте
и наручники в розовом боа, которые ты подарила мне на др
в коробке из-под торта, как немного заедал их замок
знаешь, иногда надо писать об этом
потому что если не писать, то будет казаться
что ничего и не было никогда
Orden inverso del cuerpo
no vi ni una vez desnuda a mi madre
incluso en la morgue su cuerpo estaba cubierto por una blusa
pero recuerdo su agrio olor
así olían las manzanas de bogatyr y antonovka
que crecían en nuestra dacha por Tula
yo metía la nariz en el lugar, desde donde sale el tallo
y lenta-lentamente succionaba la cálida miel
aquí comienza el ajeno cuerpo femenino
es extraño darse cuenta, de que el cuerpo de otra persona alguna vez fue mi hogar
que yo soy la sucesora de una carne ajena y de una cultura ajena
que uno puede apropiarse de este mundo sin ningún esfuerzo
como si respirara, también naturalmente
pero incluso mi cuerpo crecido desde el cuerpo de mi madre
no puedo reconocerlo como materno
como si yo aún fuera un feto, que espera su nacimiento
y el cuerpo, en cual me encuentro, simplemente fuera un continuum del tiempo
a veces, este tipo de alienación entra en modo de espera
y yo hablo sobre mi propio cuerpo– yo
me alimento, me masturbo, me afeito con una rasuradora
me muevo en el espacio
pero cualquier intento de comunicación conmigo como con un cuerpo
lo percibo como un engaño
no sé, cómo volver a pensar en la propia lengua para despertar
con torso y con cabeza, con manos y piernas
y no con un espacio vacío y radiante, en el cual aparecen
y desparecen los sentidos, las formas y las palabras
no estoy segura, de que la religión de la corporeidad o la religión de la identidad
sea aquello, que se necesita
usualmente la interacción con la materia
en la que te encuentras, se llama vida
así lo dejaremos, y cuando llegue la muerte, será necesaria mi lengua
ОБРАТНЫЙ ПОРЯДОК ТЕЛА
я ни разу не видела маму голой
даже в морге её тело было одето в блузку
но я помню её кисловатый запах
так пахли яблоки богатыря и антоновки
что росли на нашей даче под Тулой
я носом утыкалась в то место, откуда торчала плодоножка
и медленно-медленно втягивала теплый мёд
здесь начиналось чужое женское тело,
странно осознавать, что тело чужое было когда-то моим домом
что я преемница чужой плоти и чужой культуры
что можно присвоить себе этот мир без единого усилия
будто вдыхая, так же естественно
но даже моё выращенное из маминого тело
я не могу опознать как родное
словно я до сих пор плод, который ждёт своего рождения
и тело, в котором я нахожусь, просто временной континуум
иногда такая отчуждённость переходит в режим ожидания
и я говорю про своё тело — я
кормлю себя, мастурбирую, мою, брею триммером
двигаюсь в пространстве
но любую попытку коммуникации со мной как с телом
воспринимаю как обман
не знаю, как перепридумать свой язык так, чтобы проснуться
туловищем с головой, руками и ногами
а не пустым пространством сияющим, в котором возникают
и исчезают ощущения, образы и слова
не уверена, что религия телесности или религия идентичности
это то, что нужно
обычно взаимодействие с материей
в которой находишься, называют жизнью
так и оставим, а когда придёт смерть, нужен ли ей будет мой язык
Cereza
no sé lo que sería un auténtico poema
me gustaría que entre la mierda y la vara hubiera
al menos un punto luminoso
me gustaría adornar el desorden de las cosas y las sobras de mi vida
ponerlas en orden
los textos muertos, los cuales se enfrían después de un día
y me desagrada leerlos
todo esto– no es verdad
yo intento concebir mi propia muerte
pero aparte del humor depresivo y la asfixia no ha habido
nada
yo odio acostarme en el ataúd
en esa puta fantasía de madera y ángeles sin sentido
yo no deseo ningún engaño, autoengaño, ni cerezas ni aventurillas
estoy harta del deseo de adornar la esencia de mi propio miserable mundo
yo no sé, cuál es el propósito de escribir poemas
ya me he ahogado en el Ob, me he estrellado en los lada
he cortado mi propio cadáver, extraje mis entrañas
y aquí estoy sentada comiendo pelmeni y tomando té negro
no voy a ser interesante para ustedes
tengo una toalla sanitaria en los calzones, llena de sangre y coágulos rojinegros
esta es mi cereza de hoy
me estoy muriendo por este poema
salgo al balcón, fumo, fumo, fumo
constantemente me escriben y me llaman, y yo no quiero eso
me gusta simplemente acostarme y leer
poemas feos de otros
de esos que no son interesantes, aburridos y miserables, como yo
de esos que son gordos como yo, sudorosos como yo
que tienen el cabello sin lavar y las uñas mordidas
estos son mis angelitos, y este es mi hogar
textos, que cuentan la verdad sobre mí
no estoy segura, de que la rítmica del texto- sea mala
no, es una maravilla
yo lloro por estos textos, en este mismo momento
soy Nick Vujicic, apenas sin lengua y con cinco ojos
y dios está susurrando con sus bigotillos a mi lado
no estoy segura, yo no sé, qué es la poesía
quizá, es una montaña de trastes en el fregadero
quizá, es un dolor de cabeza, partiéndome
quizá, es la soledad, que yo amo
más que la compañía doméstica y el sexo
el cual yo nunca he experimentado como algo real
como el falso ataúd
incluso cuando yo lo quise, rápidamente dejé de quererlo
como si fuera una trampa o un sueño
o un enorme pez helado
al que dejan caer sobre la mesa ante sí
esto no es para eso, es para que ustedes sepan sobre mí
aquí no hay novedades
yo sólo quiero llenar este campo blanco
aquello que es, y no aquello, que no es y no podrá ser
ВИШЕНКА
я не знаю, что такое настоящее стихотворение
мне хотелось, чтобы среди говна и палок было
хоть одно светлое пятно
мне хотелось украсить смуту вещей и хлам моей жизни
порядком
мёртвые тексты, которые остывают через день
и мне неприятно их читать
это всё — неправда
я пыталась вообразить собственную смерть
но кроме депрессивного настроения и удушья не было ничего
я ненавижу ложиться в гроб
в эту грёбаную фантазию из фанеры и бессмысленных ангелов
я не желаю никакого обмана, самообмана, вишенки, хуишенки
меня мутит от желания приукрасить суть своего убогого мира
я не знаю, в чём цель написания стихотворения
я уже утонула в Оби, разбилась на жигулях
разрезала свой труп, вынула внутренности
и вот я сижу и ем пельмени и запиваю чёрным чаем
я не буду вам интересна
у меня в трусах прокладка, полная крови и чёрно-красных сгустков
вот это моя вишенка на сегодня
и я подыхаю от этого стихотворения
выхожу на балкон, курю, курю, курю
мне постоянно пишут и звонят, и я не хочу этого
мне нравится просто лежать и читать чужие некрасивые стихи
такие же неинтересные, скучные и убогие, как и я
такие же полные, как я, такие же потные, как я
у них невымытые волосы и обгрызанные ногти
это мои ангелочки-цветочки, и это мой дом
тексты, которые расскажут правду обо мне
я не уверена, что ритмизованный текст — это зло
нет, это чудо
я плачу от таких текстов, в этот самый момент
я — Ник Вуйчич, только без языка и с пятью глазами
и бог шелестит усиками возле меня
я не уверена, что я знаю, что такое поэзия
может, это гора посуды в раковине
может, это головная боль, рассекающая меня
может, это одиночество, которое я люблю
больше, чем домашнее партнёрство и секс
который я никогда не ощущала как что-то настоящее
как ваш бутафорский гроб
даже когда я хотела, я быстро переставала хотеть
словно это ловушка или сон
или огромная ледяная рыба
которой брякают на стол перед собой
это не для того, чтобы вы узнали про меня
здесь нет новостей
я просто хочу заполнить это белое поле
тем, что есть, а не тем, чего нет и быть не может
Dril-Bu
en el alfabeto de la lengua rusa la letra A posee distintos grafemas
cuando se escribe con minúscula la mayúscula crece de la circularidad
al triángulo
esto significa, que la existencia de esquinas de algún modo dirige
la trayectoria del sonido a lo largo de las líneas, y en sus ausencias el sonido se separa
desde el centro en círculos, como desde el corazón
o, quizá, nace ante la oclusión de las cuerdas
como si empujara con los pies desde el fondo de la piscina de la garganta
y lanzara su propia carne hacia lo alto del cielo
expiración con un destello
en dril-bu, una campana tibetana ritual
la lengua, que genera el sonido ante el contacto con el cuerpo metálico
simboliza el clítoris de Dhatvishvari y aquello, que es más profundo
¿significa esto que he desaparecido?
ДРИЛБУ
в алфавите русского языка буква А обладает разными графемами
при написании строчном и прописном вырастает из окружности
в треугольник
означает ли это, что наличие углов каким-то образом направляет
движение звука вдоль линий, а в их отсутствие звук расходится
из центра кругами, будто от сердца
или, может, он рождается при смыкании связок
словно отталкивается ногами от дна горлового бассейна
и выбрасывает свою плоть на верхнее нёбо
вспышкой выдоха
в дрилбу, тибетском ритуальном колокольчике
язычок, который порождает звук при соприкосновении
с металлическим телом
символизирует клитор Дхатвишвари и то, что глубже
означает ли это, что я пропала?
