Poesía rusa: Oksana Vasyakina

Indira Díaz, que preparó la antología Puente y precipicioUltima poesía rusa (Círculo de Poesía Ediciones, 2018), nos acerca a la nueva poesía de Rusia. Leemos a Oksana Vasyakina (Ust- Ilimsk, óblast de Irkutsk, Siberia, 1989). Es poeta, activista, curadora y miembro de la cooperativa artística lésbico-feminista Zolotaya zvezda. Graduada del Instituto de literatura Maxim Gorky y de la escuela de Performance. Su primer, libro Zhenskaya prosa, fue incluido en la shortlist del premio Andrei Biely y algunos de sus poemas en la shortlist del premio Arkadii Dragomoshchenko (2016). Ha recibido el premio Moskovskii Schyot y el premio Liceum. Su poesía ha sido traducida al inglés y al estonio. Actualmente vive en Moscú.

 

 

 

 

Cuando vivíamos en Siberia

 

a faina, a galia, a mamá, a papá, a la abuela, a valya, a sveta y a todos los demás, a los vivos y a los muertos

 

 

1.

cuando vivíamos en siberia

nadie tenía dinero

y mamá iba a la fábrica sólo para no perder el trabajo

se levantaba a las seis de la mañana

bebía café en la cocina y fumaba un cigarrillo

después se ponía el abrigo de borrego y se iba hacia la oscura parada Druzhba

a esperar el autobús de la fábrica

no recuerdo ningún verano en siberia pero recuerdo los terribles y deslumbrantes inviernos

y en mi memoria mi madre siempre está en un autobús cubierto de escarcha mirando hacia la carretera a través de un vidrio empañado

sus labios pintados con un grasiento labial burdeos

y bajo ellos el delgado vello cubierto de escarcha

ella mira de frente

el camino

aunque pudo haber sido de otro modo

y quizá en su autobús ella hablaba con el capataz y con la empleada del comedor

incluso es posible que nunca haya trabajado en una fábrica

ahora me parece que ella jamás trabajó en una fábrica y que nosotros nunca vivimos en siberia

que nadie nunca ha vivido en siberia

y que siberia es el lugar en el que nunca nadie ha estado

y del que sólo saben que

cuando vivíamos en siberia

y construyeron la central hidroeléctrica

siendo niños nos íbamos a la represa con menos treinta grados para estar en el hielo y aún me gusta contarlo

sobre la inmensa y blanca llanura

aunque no sea del todo cierto

porque la memoria es un poco más compleja

y ella misma se oculta distintas cosas

sobre mi madre, sobre mí, sobre mi padre

el cual odiaba siberia

pienso que la memoria es aquel sitio

donde el odio y la ira se convierten en sentimentalismo y dolor

y el recuerdo contiene en sí todas aquellas cosas que nunca nunca nunca nos han ocurrido

 

 

1

mi padre odiaba siberia

y dijo

treinta años estuve en el exilio

terrible terrible tierra dijo

y dijo llegué del trabajo

recargándose contra la pared con el rostro vuelto hacia ella sólo para no ver

siberia

vuelto hacia ella sólo para no mirar

siberia

y pensó

en la estepa

en el pasto quemado de la blanca blanca estepa

en la pulpa escarlata de la agrietada sandía

sólo para no mirar la estrechez de siberia

nosotros vivíamos en esta angustiada y mortífera región

nosotros vivíamos y veíamos los abetos y recolectábamos campanillas de invierno en la montaña

y cuando bajaba el agua de la central hidroeléctrica

nosotros veíamos el agua limpia y sobre los rostros nos quedaba

difícil humedad de olvido y de dolor

 

 

1

tras la ventana de su auto

había árboles

había un arco de asfalto gris

sobre los hambrientos montones de nieve blanquecinos

y gritó

este es nuestro país

estas nuestras infinitamente brutales tierras siberianas

esto es todo lo que pueden asir nuestros ojos

todo esto nos pertenece

y yo lo odio por completo

 

 

1

esto era siberia

aunque no puede nombrarse con una sola palabra

sólo con la palabra siberia

pero si separadamente la nombráramos

aquí tendríamos Angará

aquí  Bratskoe shosse

aquí las Tres hermanas

aquí Lisaya gora

aquí la central hidroeléctrica de Ust- Ilimsk

aquí Ust-Ilim

hasta que siberia se haya fragmentado

e incluso si decimos

aquí está nuestra taiga

en ese momento siberia queda fragmentada

 

 

1

cuando nosotros vivíamos en siberia nosotros no teníamos dinero

nosotros no teníamos recuerdos y no teníamos amor

sólo había un día largo pesado y sofocante

en el que todos vivíamos juntos

dentro de un inmenso cuerpo

y éramos una sola mirada y éramos un solo dolor

y además comíamos sin parar

y comprábamos comida

y preparábamos comida

y hablábamos sobre comida

y nos asustaba que se terminara la comida

y temíamos que ella desapareciera

nosotros temíamos por la comida

 

 

1

cuando vivíamos en siberia no teníamos amor

todos teníamos sólo un cuerpo incomparablemente grande

angustiado y  murmurante

siempre hambriento y malicioso

 

ahora no vivimos en siberia

 

seguimos sin tener amor

porque el amor

es una cosa pequeña invisible casi como siberia o la memoria

algo así o

más sádico

nada parecido a las personas

y no le pertenece a la gente

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

no teníamos nada

éramos árboles hundidos

abiertos

paralizados por el frío

éramos personas terribles

 

como el árbol más torpe

aplastado entre uno y otro

y de una corteza mojada abandonada de color oscuro  

nosotros vivíamos en siberia y no acontecía nada con nosotros

porque no había ni nosotros ni siberia

aún así nosotros tuvimos un pesado pesado pesado pesado

y absurdo trabajo

nosotros creamos sujetos

y desaparecimos en el espacio

 

 

1

cuando estábamos satisfechos

estábamos felices

eso decíamos

si estás lleno

significa que en ti vive la alegría

y no necesitas nada más

nosotros salíamos de casa y caminábamos hacia la parada Obelisk

nosotros salíamos de casa y caminábamos a través del páramo hacia la tienda Tridtsatka

nosotros salíamos de casa y caminábamos hacia la montaña para recoger campanillas de invierno y a mirar la central hidroeléctrica

en ese momento hablábamos sobre comida

de como mamá va a preparar caviar de calabaza

de como la abuela comprará un saco de azúcar y hará samagon

y además

llevas galletas kiripieshki con sabor a tocino

llevas kartoshka llevas mayonesa llevas pepinos

y si a ti te gustan las frutas en la ensalada

entonces llevas la mitad de una manzana verde

sólo no vacíes de una vez las kiripieshki

cuando pongas la mesa sólo entonces vacía las kiripieshki

y lleva necesariamente el pan negro

 

 

1

Cuando nosotros vivíamos en siberia

La abuela compraba para todo el invierno una caja de piernas

Y la guardaba en el balcón

La protegía de las hambrientas aves pasmadas

Ella vestía una chaqueta morada tomó un hacha y se fue a cortar el jamón

después dijo

acércate a la pierna

tómala y marínala con limón y mayonesa

después ponle pimientos y en el horno

la sopa se cocinará con la pierna

vengan a comer rollos de pierna

vengan por pirozhkis con pierna

guisé las papas con pierna

vengan a comer

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

íbamos a las tumbas

y allí dejábamos comida

pero cuando regresábamos a casa

ya extrañábamos las kotletas

y los dulces que habíamos dejado sobre la tierra

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

no teníamos tiempo

el tiempo no existía en absoluto

todos se orientaban por el reloj de la pared

por el reloj en la torre de la parada Yarosama

por el reloj de mano

y todos eran puntuales

llegaban a tiempo al trabajo

nadie nunca se atrasaba

porque en el vacío

nosotros éramos rápidos y exactos

éramos ligeros y rápidos

carecíamos de sentido

como esferas de aire

en el viento gris

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

todos teníamos en común la muerte

la llevábamos en la cajuela a bordo del auto

y sabíamos todo

donde las patas de los abetos yacen sobre el camino

allí la muerte desaparece sobre un camión

y entonces no hay más muerte

no existe la muerte para nadie

y no existirá

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

teníamos tumbas en el bosque

e íbamos hacia allá

a mirar árboles y piedras perdidas

lo teníamos todo

el cementerio en la primera parada

el cementerio en la segunda parada

el cementerio en la tercera parada

en la cuarta parada no había allí era profundo era un pantano

y en el pantano no se puede sepultar

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

nosotros vivíamos en un cuerpo de privación

mi padre no tenía manos

y mi madre no tenía vientre

y todas las pérdidas ocurrían

y se posaban en el incómodo cuerpo

y se posaban en el descolorido cuerpo

así vivíamos allí

en un espacio de aflicción prematura

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

todos conocíamos el sabor del pescado de río

y el olor del agua helada

 

 

1

cuando vivíamos en siberia

nadie de nosotros recordaba

ni el dolor ni la nostalgia

y simplemente íbamos

y regresábamos

íbamos y regresábamos

y nadie se lamentaba por ello

simplemente vivíamos y vivíamos

y después moríamos

como si la historia fuera una pequeña bola de cristal

rodó tras el refrigerador

y no hubo en ella nada particularmente importante

como para alcanzarla

y se quedó tirada y se cubrió de polvo

y todos siguen adelante y viven

mueren entre los árboles

y no comprenden no comprenden no comprenden

simplemente viven y van hacia la sepultura

viven y van a lo largo del agua

como si la pena no avanzara

como si la pena no se transformara

en difícil pesada piedra

como si el dolor y la amargura de la pérdida

fueran pequeños rasguños

y no algo más grande

sino sólo lo pequeño tierno y violento que tenemos nosotros

aquellos que vivimos en siberia

y nunca la dejamos.

 

 

 

 

Когда мы жили в Сибири

 

Фаине, гале, матери, отцу, бабушке, вале, свете и всем другим, мертвым и живым

 

1

когда мы жили в сибири

денег ни у кого не было

и мать ходила на завод просто так чтобы не потерять работу

она поднималась в шесть утра

на кухне выпивала кофе и выкуривала сигарету

потом надевала дубленку и выходила на темную остановку Дружба

ждать заводского автобуса

я не помню какое в сибири лето но помню страшные ослепительные зимы

и в моих воспоминаниях мать всегда в заиндевевшем автобусе смотрит сквозь мутное стекло на дорогу

у нее губы в жирной бордовой помаде

и над губами светлые усики покрыты инеем

она смотрит перед собой

на дорогу

наверное все было совсем по-другому

и она в своем автобусе говорила с бригадиром и работницей столовой

или вообще может быть она никогда не работала на заводе

сейчас мне кажется что она никогда не работала на заводе и мы никогда не жили в сибири

никто никогда не жили в сибири

 

а сибирь это такое место где никто никогда не бывали

а только и знают что говорить

когда мы жили в сибири

и строили ГЭС

я люблю еще рассказывать как мы детьми ходили на плотину в минус тридцать чтобы быть на льду

на большой белой равнине

но это все неправда

потому что память намного сложнее

и она сама в себя влагает разные вещи

про мою мать про меня про моего отца

который сибирь ненавидел

и я думаю что память это такое место

где ненависть и злоба превращаются в сантименты и боль

и память вмещает  в себя все вещи которые никогда никогда никогда не случались с нами

 

 

1

отец сибирь ненавидел

он так и говорил

я тридцать лет был в ссылке

страшная страшная земля он говорил

он говорил я приходил с работы

ложился к стене лицом лишь бы ее не видеть

сибирь

лишь бы на нее не смотреть

сибирь

и думал

о степи

о белой белой степной выгоревшей траве

о мякоти алой растрескавшегося арбуза

только бы не смотреть на тесноту сибири

мы жили в этом  смертоносном тесном краю

мы жили и видели ели мы собирали подснежники на горе

а когда спускали воду на гэс

мы смотрели на белую воду и на лицах она оставалась

сложной влагой забытия и боли

 

 

1

из окна его машины

были деревья

была серая асфальтовая дуга

в белых голодных сугробах

и он кричал

это наша страна

это наши бесконечно жестокие сибирские земли

это все на что хватает глаз

все это нам принадлежит

и я это все ненавижу

 

 

1

это была сибирь

и ее не назвать одним словом

только словом сибирь

но по отдельности если мы называли ее

вот Ангара

вот Братское шоссе

вот Три сестры

вот Лысая гора

вот Усть-Илимская ГЭС

вот Усть-Илим

и сибирь рассыпалась

даже если мы говорили

вот это наша тайга

и тогда сибирь рассыпалась

 

 

1

когда мы жили в сибири у нас не было денег

у нас не было памяти и не было любви

а был только один длинный душный тяжелый день

в котором мы жили все вместе

в одном беспредельном теле

и были одним взглядом и были одной болью

а еще мы бесконечно ели

и покупали еду

и готовили еду

и говорили о еде

и боялись что еда закончится

и боялись что она исчезнет

боялись за еду

 

 

1

когда мы жили в сибири у нас не было любви

было одно бесподобное длинное тело на всех

оно тесное и многоротое

всегда было голодным и злым

 

сейчас  мы не живем в сибири

 

у нас совсем не стало любви

потому что любовь

это маленькая невидимая вещь почти как сибирь или память

или еще что-то такое

саднящее

непохожее на людей

и людям не принадлежит

 

 

1

когда мы жили в сибири

в нас ничего не было

мы все были затонувшие деревья

мы были распахнуты

мы были скованы холодом

мы были страшные люди

 

как дерево неуклюжее

слепленные между друг другом

и темного цвета намокшей бездомной коры

мы жили в сибири и в нас ничего не бывало

потому что не было ни нас ни сибири

но у нас был тяжелый тяжелый тяжелый тяжелый

бессмысленный труд

мы производили существ

и погибали в пространстве

 

 

1

когда мы были сытыми

мы были счастливыми

так мы и говорили

что если ты сыта

значит в тебе живет радость

и больше ничего не нужно

мы выходили из дома и шли на остановку Обелиск

мы выходили из дома и шли через пустырь к магазину Тридцатка

мы выходили из дома и шли на гору за подснежниками и смотреть на ГЭС

тогда мы говорили о еде

как мать станет делать кабачковую икру

как бабка купит мешок сахара и наварит самогону

и еще вот так

берешь сухарики кириешки со вкусом бекон

берешь картошку берешь майонез берешь огурцы

если тебе нравятся фрукты в салате

тогда берешь половинку зеленого яблока

только кириешки сразу не высыпай

когда поставишь на стол только тогда кириешки

и бери обязательно из черного хлеба

 

 

1

когда мы жили в сибири

бабка покупала на всю зиму коробку окорочков

и хранила ее на балконе

оберегала ее от голодных замерзших птиц

она надевала фиолетовую кофту брала топор и шла разделывать окорочка

а потом говорила

приходите на окрочка

берешь окорочка маринуешь с лимоном и майонезом

потом натираешь перцем и в духовку

суп сварила с ножками

приезжайте на рулетики из окорочков

приезжайте на пирожки с окорочками

потушила картошку с окорочками

приезжайте есть

 

 

1

когда мы жили в сибири

мы ходили на могилы

и оставляли там еду

а когда возвращались домой

я тосковала по котлеткам

и конфетам оставленным на земле

 

 

1

когда мы жили в сибири

у нас не было времени

вообще никакого времени

все ориентировались по настенным часам

по башенным часам на остановке Яросама

по наручным часам

и все были во воремя

во время приходили на работy

никто никогда не опаздывали

потому что в пустоте

мы были быстрые и точные

мы были пустые и быстрые

мы были бессмысленные

как шарики воздушные

на сером ветру

 

 

1

когда мы жили в сибири

у нас у всех была смерть

мы возили ее в кузове бортовой машины

и знали все

где пихтовые лапы лежат на дороге

там смерть прокатили на грузовике

а теперь смерти нет

смерти нет ни у кого

и не будет

 

 

1

когда мы жили в сибири

у нас были могилы в лесу

и мы ходили туда

смотреть на деревья и камни утраты

у нас было всё

кладбищенский первый заезд

кладбищенский второй заезд

кладбищенский третий заезд

и четвертого не было там беспробудное было  болото

а в болоте нельзя хоронить

 

 

1

когда мы жили в сибири

мы жили в теле утраты

у моего отца не было рук

а у матери живота

и у всех утрата была

и саднила в неловком теле

и саднила в выцветшем теле

так мы жили там

в пространстве безвременной скорби

 

 

1

когда мы жили в сибири

все знали вкус речной рыбы

и запах застывшей воды

 

 

1

когда мы жили в сибири

никто из нас не помнили

ни боли ни тоски

а просто шли

и возвращались

шли и возвращались

и никто о себе не скорбел

а просто жили и жили

а потом умирали

как будто история это маленький шарик стеклянный

она закатилась за холодильник

и нет в ней ничего особенно важного

чтобы ее доставать

и она лежит и пылится

а все живут себе и живут

умирают среди деревьев

и не помнят не помнят не помнят

просто живут и ходят к могилам

живут и идут вдоль воды

и будто скорбь не настyпила

как будто скорбь не превратится

в тяжелый неповоротливый камень

как будто боль и горечь утраты

это маленькие царапинки

и нет ничего большого

а есть только маленькое нежное и жестокое и это и есть мы

которые живем в сибири

и никогда ее не покинем

 

 

 

 

Librería

También puedes leer